Брайан Ламли

Демогоргон

ЧАСТЬ I

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Конец августа 1936 года. Именно в этом году Чикагский Восточный институт наконец принял решение о расширении сферы деятельности и начале раскопок в Меггидо на территории (тогдашней) Палестины…

Четверо появились со стороны пустыни как раз в то время, когда вечер начал превращаться в ночь. Их вполне можно бы было принять за кочевников-арабов, случайно набредших на развалины и пытающихся подыскать местечко для ночлега.

МОЖНО БЫ БЫЛО принять за арабов. Но уж больно бесшумно они появились. Даже копыта их ослов были тщательно обмотаны тряпками, чтобы не стучали по камням.

Когда неизвестные перевалили через гряду холмов и начали спускаться к сверкающему внизу внутреннему морю, на фоне только начинавших появляться на ночном небе звезд были видны только их крадущиеся силуэты. И хотя они, сами того не сознавая, двигались тем же путем, что за девятнадцать столетий до них проделал Иисус Христос, про них даже в этом случае трудно было сказать, что они стоят на «пути Господнем». Поскольку все они никогда ничего общего с Господом не имели… в особенности один из них.

Теперь они осторожно пробирались между грудами камней высящимися на окраине того, что когда-то давным-давно было человеческим поселением.

Низкие полуразрушенные стены торчали прямо из каменистой почвы. Там, где в свое время несколько улиц пересекаясь образовывали небольшую площадь, виднелось углубление в земле на месте давно высохшего колодца, возле которого под быстро темнеющим небом виднелся выбеленный солнцем и отшлифованный песком скелет огромной, мертвой вот уже шесть сотен лет оливы.

Луна высвечивала валяющиеся повсюду камни и развалины грубых зданий, разрушенных почти до основания. Вдали начиналась серебрящаяся под звездами и подернутая легкой рябью гладь Галилейского моря.

— Это здесь, — медленно кивнув, наконец сказал один из них, по-видимому предводитель. Его голос походил на шорох сухой травы в заполненной пылью глотке. — Помогите-ка мне.

Его спутники молча спешились, затем помогли слезть и ему. Он был легок как перышко, совершенно иссхоший и древний как само это древнее место старик. Во всяком случае с виду. А еще любому стороннему наблюдателю показалось бы, что помощники обращаются с ним с величайшим почтением. На самом же деле это было вовсе не почтение, а страх — они боялись его и обращались с ним так, будто он был чем-то вроде пробирки с культурой смертносного вируса, которую ни в коем случае нельзя уронить.

Потом все четверо в накинутых на головы капюшонах плащей некоторое время постояли, оглядывая залитые лунным светом окрестности. Старик обеими руками вцепился в седло и стоял привалившись к своему ослу до тех пор пока не почувствовал, что ноги снова его слушаются. Поняв, что снова способен стоять самостоятельно, он поднял руку и откинул капюшон. Прожитые годы сделали его лицо… уродливым. Правда не только годы, но и еще кое-что: какое-то темное зло!

Джордж Гуигос, казалось, был сделан из старой потрескавшейся кожи и покрытой пятнами слоновой кости. Губы его так иссохли, что уже не смыкались, обнажая зубы, съеженные десны, и создавая впечатление, будто он постоянно улыбается какой-то страшной зловещей улыбкой. Как ни странно, но зубы у него сохранились все до единого. Чуть выше рта зияло темное отверстие запавшего носа, с почти полностью изъеденной какой-то ужасной болезнью перегородкой между ноздрями. Глазницы его тоже больше всего напоминали бы темные ямы, если бы только в их глубине не светились в темноте желтые как у кота глаза. Вот только взгляд их вовсе не казался старческим — напротив, он был удивительно проницательным и настороженным, свидетельствуя об остром уме. Старик был совершенно лыс и голова его чем-то напоминала коричневый орех торчащий на тонком стебельке шеи. Тело его было хрупким как тростинка, но в то же время этот человек явно обладал невероятным могуществом — все в нем выдавало обладателя сил зла.

— Вы уверены, мистер Гуигос? — Наконец решился спросить один из его помощников, по-видимому самый смелый из всех троих. Он тоже откинул капюшон и теперь оглядывался вокруг, как будто пытаясь найти хоть какой-то ориентир. — Эти кучи камней похожи друг на друга как две капли воды.

— Только не для меня, Ихья Хумнас, — огрызнулся Гуигос, неожиданно громким и злобным голосом. — Говорю тебе, это то самое место!

— Где зарыты сокровища? — спросил алчным свистящим шепотом другой, которого звали Якоб Мхирени.

Гуигос внимательно оглядел всех троих.

— Да, несметные сокровища! — ответил он.

— Вы вроде бы говорили о какой-то карте, — облизнув губы заметил Ихья Хумнас. — А сами как будто… ни разу никакой картой и не пользовались. — Он неловко поежился.

— Она у меня в голове, — сказал Гуигос. — Будь у тебя такая карта, ты бы небось тоже держал ее в памяти? — Сказав это, он рассмеялся было похожим на скрежет совка по холодным углям смехом, но, еще раз взглянув на помощников, резко продолжал: — Похоже пора вам напомнить: сокровища вас не касаются. Ваша задача только откопать их. Принадлежат же они исключительно мне. Или может я вам мало заплатил?

Половину причитающихся денег они получили вперед, а другую должны были получить после успешного завершения дела. И деньги были даже более чем приличные. С такими деньжищами ни одному из них больше никогда не будет нужды работать — причем не только им самим, но и их детям. Чтобы до конца жизни нежиться в роскоши достаточно будет и одних процентов. Они и так уже стали почти богачами, и после окончательного расчета должны были стать ими окончательно. Но прошлой ночью Хумнас и Мхирени кое-о-чем договорились и теперь незаметно переглянулись. Затем Хумнас ответил:

— Нет, плата более чем достаточная. Просто хотелось бы поскорее со всем этим покончить, вот и все. Ведь нам предстоит раскапывать могилу, находимся мы здесь по подложным документам и к тому же днем вынуждены работать на ведущих в Меггидо раскопки американцев, которые в любой момент могут нас разоблачить. От такого кто угодно занервничает. И чем скорее мы отсюда выберемся — тем лучше.

— Согласен, — сказал Гуигос. — Честно говоря, мне ваша компания нравится ничуть не больше, чем вам — моя. Ладно, ближе к делу! Вон тот заброшенный колодец, что находится на пересечении улиц, когда-то являлся центром поселения. По нижним веткам когда-то росших возле него олив вились виноградные лозы. А вон у того дома зеленела целая фиговая роща. Одним словом, в свое время площадь выглядела довольно симпатично, да и сам городок был не так уж плох.

— Ха! — буркнул Мхирени. — Да ведь это дерево мертво уже лет сто, не меньше! О каких же тогда временах вы говорите, мистер Гуигос?